интернет-издание Орел-регион
интернет-издание Орел-регион
В детстве он мечтал стать председателем колхоза, а когда его спрашивали, почему именно председателем, отвечал не задумываясь: «Потому что он самый главный».
Коля Овсянников (фамилию своей матери Полины Фёдоровны будущий академик носил до 14 лет) был последним ребёнком в семье Василия Борисовича Парахина, человека трудной и горькой судьбы, дважды несправедливо осуждённого в 1930-е годы, прошедшего Соловки, а затем лесоповал в одном из лагерей Республики Коми, но не сломленного, сохранившего человеческую доброту и сердечность.
Николай отлично учился в школе, был заводилой во многих делах. В девятом классе его избирают вожаком школьного комсомола, руководителем ученической производственной бригады, которая прославилась новаторскими опытами на пришкольном участке и признавалась одной из лучших в Орловской области, даже стала лауреатом ВДНХ в Москве.
Жители деревни Бобылёвки, затерявшейся в глубине полей и лесов Новодеревеньковского района (теперь это территория Краснозоренского района), куда они переехали ещё во время Столыпинской земельной реформы, богатством не отличались. А Парахины, у которых в семье было много детей, так и вовсе никогда не имели лишней копейки. Их невзрачный домик, построенный в начале XX века дедом Борисом, крыт был соломой, держался с двух сторон на подпорках. Сени холодные, пол земляной…
Зато в хозяйстве имелся подвал, где хранили урожай с огорода и сада. А сад у Парахиных, впрочем, как у всех деревенских, был изумительный: яблони, груши, сливы, смородина, вишни. За садом - пруд, который деревенские мужики вырыли своими руками. По весне, в пору цветения красота в Бобылёвке неземная, пьянящая. А как поют в садах соловьи! Не уснуть до утра, не наслушаться!
Николай рос способным и очень подвижным ребёнком. Любая работа была для него не в тягость, он умел и охотно управлялся с лопатой, пилой, тяпкой и косой, когда подходила пора заготавливать сено. И с удовольствием возился со всякой растительностью - будь то школьный огород или свой. Многие так и полагали: станет Коля агрономом - все задатки у него для этого дела.
Но ближе к окончанию школы племянник Валерий, сын старшего брата Михаила, уговаривал Николая, чтобы тот подал документы в Харьковский авиационный институт, где сам учился на первом курсе. Возможно, так бы всё и случилось, но судьба повернулась иначе. В местный колхоз и школу пришла разнарядка - направить на учёбу в Москву, в Тимирязевскую академию достойного ученика. Обучение за колхозный счёт. Выбор пал на Николая Парахина, который окончил школу с медалью.
В ту пору медалисты сдавали в вуз только один экзамен. Поскольку факультет был агрономический, таким предметом оказалась химия, и Парахин сдал её на отлично.
«Во время экзамена, - рассказывал потом Николай Васильевич, - произошёл курьёзный эпизод. Левую ладонь я всё время держал под столом, у себя на колене. Преподаватель, принимающий экзамен, это заметил и решил, что у меня там шпаргалка. Он подошёл и настойчиво попросил, чтобы я показал ему руку. Никаких шпаргалок и записей на ладони, конечно же, не было. Просто у меня были порваны брюки, которые мама справила мне перед поездкой в Москву. Кое-как, на ходу я их заштопал, но шов получился грубый. Вот я и прикрыл его ладонью, чтоб не позориться. Преподаватель всё понял, извинился и отошёл».
В академии, как и в школе, Парахин учился блестяще. Каждую свободную минуту, все вечера проводил в библиотеке, как будто спешил поскорее освоить, впитать в себя всю сумму знаний, которую накопила за долгие века мировая наука о земледелии. Он был предельно организован и собран, не любил тратить время на пустяки.
Уже на первом курсе его избирают комсоргом группы, на втором - секретарём комсомольской организации факультета. А после третьего он стал во главе комитета комсомола всей академии, да ещё и начальником студгородка. Должности хоть и общественные, но требуют времени и полной отдачи. Парахин справлялся.
После четвёртого курса Николай обзавёлся семьёй. Его избранницей, единственной любовью и самым преданным человеком до последней минуты была красавица Тамара Позднякова, приехавшая учиться в Тимирязевку из Казахстана. Вместе преодолевая все испытания, они прожили более 45 лет, вырастили двух сыновей, успели порадоваться внукам.
Семья прибавила молодому отцу обязанностей и забот, но нисколько не изменила в нём главного - неуёмной жажды знаний, стремления добиться в жизни чего-то большего. Уже тогда, задолго до окончания учёбы, преподаватели Тимирязевки, солидные профессора и академики, советовали увлечённому студенту подумать о научной стезе, непременно идти в аспирантуру. Его даже направляли в Америку для прохождения специального курса по земледелию в одном из престижных вузов. Но Николай не поехал, сославшись на маму, которая после смерти мужа осталась в доме одна.
Друзья и однокурсники упрекали Парахина: дескать, не понял человек своего счастья, такой шанс упустил. Он же в ответ оправдывался: «Да что я забыл в этой вашей Америке?! Мне и здесь хорошо».
Пройдёт ещё несколько лет. Председатель колхоза имени Свердлова, куда входила Бобылёвка, Тихон Павлович Трофимов и всё правление разрешили Парахину, окончившему Тимирязевку с красным дипломом, поступить в аспирантуру. Четыре года спустя, защитив кандидатскую, он снова оказался в кабинете ректора академии, коим был тогда член-корреспондент АН СССР, профессор Пётр Петрович Вавилов. И тот, нисколько не сомневаясь в исходе разговора, предложил молодому учёному продолжить свою научную и преподавательскую стезю… в той же Тимирязевке. Но Парахин и тут поступил по-своему - отказался от предложения ректора и заманчивой столичной перспективы. Объяснил это тем, что хочет вернуться в Орёл, где год назад открылся сельскохозяйственный вуз.
Вавилов был обескуражен. «Мальчишка! - возмущался он. - Ты понимаешь, что сейчас говоришь?! Да весь твой институт в Орле меньше одного нашего факультета! Ты же просто закончишься как учёный!»
Но решение было принято, и менять его Парахин не захотел.
Орловская земля и стала тем местом, где во всей полноте нашли достойное применение неуёмная энергия, научный талант и недюжинные организаторские способности Николая Васильевича Парахина. С самого начала он посчитал недостаточным просто вести лекционный курс, передавать студентам, будущим агрономам, обретённые в Тимирязевке знания, которые к тому же были в учебниках. Его привлекали общение, диалог. Он хотел, чтобы ребята непременно видели в своей профессии творческое начало, учились грамотно излагать мысли, отстаивать интересы дела, всегда находили возможность знакомиться с новой информацией, ни на шаг не отставали от жизни. Именно так он выстраивал и свою жизнь в институтской и научной среде.
Противник всякого безделья и скуки, он вместе с тем умел моментально придумать интересную идею, которую тут же охотно подхватывали, устраивал диспуты, студенческие вечера, музыкальные и спортивные праздники.
- Ну вот, а мы тут ищем молодёжного вожака, - говорил основатель и первый ректор Орловского СХИ Давид Борисович Дунаевский. - Да вот же он, готовый, и лучшего не найдёшь!
«Сельхозники» (так в шутку называли в городе и области комсомольцев сельскохозяйственного института) вскоре стали заметными участниками и даже инициаторами многих молодёжных мероприятий. Парахина выбирают членом горкома, потом обкома ВЛКСМ. А затем молодому преподавателю и комсомольскому активисту предлагают перейти на работу в обком КПСС инструктором сельхозотдела.
- Отказаться было нельзя, - вспоминает об этом периоде в нашей истории друг и коллега Парахина по совместной работе в областном комитете партии Николай Баранчиков. - В противном случае можно было сразу же ставить крест на своей дальнейшей карьере.
Парахин с головой окунулся в работу, ездил в командировки, помогал решать текущие проблемы на местах - в колхозах и совхозах. Изучал, анализировал, подсказывал, если речь шла о земледелии, улучшении кормовой базы в хозяйствах, писал аналитические заметки для руководителей области. Всё это тоже не осталось без внимания, и в 1982 году, после ухода из жизни ректора сельхозинститута Д.Б. Дунаевского, на эту должность неожиданно назначают Парахина, недавно вышедшего из комсомольского возраста.
В последующие пять лет - до того, как снова оказался в Москве, теперь уже в должности инструктора сельхозотдела ЦК КПСС, - он успел развернуть в институте стройку учебных корпусов, открыть два новых факультета, а главное, на базе влачившего жалкое существование совхоза «Лавровский» организовал учебно-производственное хозяйство, которое стало структурным подразделением и своего рода научной лабораторией СХИ под открытым небом. Здесь работали в мастерских, на ферме и в поле, занимались в учебных классах и проходили практику студенты института - будущие зооинженеры, агрономы, механики сельхозмашин и строители. Это было новое слово в подготовке молодых специалистов для села.
В Москве Парахин «задержался» на шесть лет. Конец 1980-х - время неспокойное, смутное. Горбачёвская перестройка обернулась свободой говорить обо всём, спорить и дискутировать, а до реальных реформ в экономике не дошло. Единственная в ту пору в стране правящая партия сама оказалась под огнём жесточайшей критики и всё больше сдавала позиции.
Парахину предлагают должность секретаря ЦК партии в одной из союзных республик. Он отказывается. «Хочу заниматься наукой», - ответил высокому партийному функционеру. Такую выходку не простили. Вскоре ему рекомендуют перейти на работу в МИД. На беседу попал к Виталию Чуркину, будущему полпреду России в ООН.
- Много не обещаю, - откровенно заметил Чуркин, - но стать секретарём посольства в одном из государств Африки или Латинской Америки вполне реально.
Парахин попросил пару дней, чтобы подумать. И ответил отказом.
Дальше была должность руководителя Главнауки при правительстве СССР, развал великой страны, потеря работы и три года в попытках найти своё место под солнцем, несколько бизнес-проектов с такими же, как он, друзьями, оставшимися без работы. И телеграмма из Орла, из СХИ, с просьбой вернуться на работу в родной вуз.
- Дважды в одну и ту же воду не входят, - сказал тогда Николай Васильевич жене, - но мы попробуем. - Всё-таки там родная земля, она нам поможет.
Впереди были двадцать с лишним невероятных по напряжению, событиям и переменам ректорских лет. Несмотря на огромные сложности, нехватку финансов, разрушение многих привычных связей в новой России, ему удалось достроить учебные корпуса, здание ректората, молодёжный центр, заложить и вырастить уникальный университетский парк, собрать и сформировать один из лучших в стране среди профильных вузов профессорско-преподавательский коллектив. Исследовательская и научная работа при нём стали нормой. Появилось современное оборудование, лаборатории, многие разработки учёных носили прикладной и договорной характер.
За три года благодаря проделанной под руководством Парахина колоссальной работе по многим направлениям Орловский СХИ стал сначала сельхозакадемией, а потом получил статус государственного аграрного университета.
Парахин был инициатором создания первого в России НОКа - научно-образовательного комплекса, позволившего спасти от уничтожения и сохранить в связке с университетом не менее десяти различных учреждений сельскохозяйственного профиля: научные и селекционные станции, техникумы, училища, лаборатории. Он оказался первопроходцем внутрироссийского и международного межвузовского взаимодействия - договоры о сотрудничестве были заключены с двадцатью научными центрами и университетами Европы.
И все эти годы Николай Васильевич самозабвенно работал на благо науки. В 1998 году стал доктором наук, через несколько лет его выдвинули сначала в членкоры, а потом избрали действительным членом РАСХН, ставшей впоследствии составной частью Российской академии наук.
За это время им написаны 25 монографий, учебников и учебных пособий для аграрных вузов и сотни научных статей по вопросам земледелия, кормопроизводства и развития сельскохозяйственной отрасли. Не все знают, что благодаря академику Парахину создана научная школа, развивающая теоретические основы биологизации и экологизации интенсификационных процессов в земледелии.
Он был неординарной и яркой личностью, человеком, который искренне любил свою землю - нашу Орловщину.
