Подвиг разведчика

Он вёл приём посетителей, подсказывал жалобщикам, в какую инстанцию обратиться, как составить запрос, на какую льготу или статью закона сослаться. Валентин Иванович Губарев… Скромный и доброжелательный. Несмотря на возраст, деловой и бодрый мужчина с орденскими планками участника войны…

Однажды на ходу я, 25-летний журналист, поинтересовался его наградами. Он привычно назвал их, пояснил, что один из орденов - за Сталинград. Работая уже на радио, в канун 50-летия победы в Сталинградской битве я пригласил Валентина Ивановича в студию, чтобы радиослушатели, что называется, из первых уст узнали о том, как это было. Передача вышла в эфир в один из выходных дней начала февраля 1993 года. Много лет прошло с той поры. Но вот, разбирая домашний архив, нашёл магнитофонную кассету с записью рассказа Губарева. Несколько раз прослушал её и захотел написать этот очерк.

Валентин Губарев родился 19 июня 1924 года в курском селе Тетеревино (теперь это Прохоровский район Белгородской области) в крестьянской семье. Хотя домашних и полевых забот всегда хватало с избытком, родители поощряли интерес сына к учёбе. Он неплохо знал немецкий язык, окончил среднюю школу в райцентре Беленихино, но планов поступления в вуз или техникум уже не оказалось - выпускной совпал с началом войны. Осенью 1941 года немецкие войска вплотную подошли к тем местам. Октябрьской ночью скрытно Валентин с Николаем, мужем сестры, ушли из дома. Как потом будет написано о его поступлении в Красную Армию, «добровольно присоединился к войсковой части».

Продвижение фашистов тогда остановилось по линии железной дороги Белгород - Сажное - Прохоровка. Отступая с боями, изрядно поредевшая 227-я стрелковая дивизия заняла позиции примерно в 30 километрах восточнее. Командир полка капитан Андрющенко направлял 17-летнего Валентина в разведку в сёла Сабынино, Шахово, Чурсино…

Вид у юного разведчика был совсем не бравый: шубейка из бобрика, за плечом холщовая сума, на копне волос шапка-ушанка с разными завязками - одна тесёмка красная, другая - зелёная. Ходил по деревням, попрошайничал, подряжался помочь по хозяйству за скромный обед. А между делом прислушивался, о чём говорят немцы. Так узнал, что из Сабынино в Новооскочное под утро отправится большой обоз, чтобы грабить селян. Командование полка решило устроить «добытчикам» засаду - незаметно для посторонних глаз поставили в посадке два пулемёта максим с запасом патронов.

В рассветном полумраке показалась колонна с сотню повозок. На них сложены винтовки и ручные пулемёты, сами немцы шагают рядом налегке, поют песни. В небо взлетела зелёная ракета, застрекотали пулемёты. Потери врага оказались немалые, в лучшем случае отползти удалось пятнадцати немцам. Довершили разгром непонятно откуда взявшиеся два штурмовика Ил‑16 - щедро прошили вражью стаю свинцовыми очередями.

Таким было начало фронтового пути Губарева. Его отца, мать и сестру немцы расстреляли 25 декабря 1941 года. Семьёй стал стрелковый полк. Юный разведчик был ранен в начале февраля 1942 года. Когда выздоровел, началась неудачная Харьковская наступательная операция - после неё долго отступали, пока не оказались под Сталинградом. Там в затяжных позиционных боях и освоил Губарев профессию рупориста. В темноте бесшумно выдвигался на нейтральную полосу с неизменным «другом» - жестяным рупором. Полз среди воронок и мин, разбитой техники, трупов. Когда до немецких окопов оставалось метров двести, устраивался поудобнее и начинал передачу: «Немецкие солдаты и офицеры! Сдавайтесь в плен! Мы гарантируем вам жизнь и возвращение на родину после войны». Эти же слова выучил и по-румынски, потом сдавшиеся в плен румынские вояки подтверждали, что на них подействовали именно эти призывы.

В недавно опубликованном в Волгограде сборнике фронтовых документов помещена докладная записка (6 декабря 1942 г.) начальника 7-го отделения политотдела 21-й армии Б.Ф. Зильбермана начальнику 7-го отдела политуправления Донского фронта о работе в период подготовки к наступлению и в период наступления: «В 96-й стрелковой дивизии за ноябрь проведено до 500 вещаний через рупор. Из рупористов выделяется замполитрука Губарев - активный участник устного вещания, один из самых старых рупористов в армии, награждённый медалью, имеющий на своём лицевом счету более 70 вещаний… Наибольшее количество выступлений в эти дни [с начала наступления] имели красноармеец Шевчук и замполитрука Губарев, старшина Семёнов».

Документ «говорящий». Остаётся добавить, что «старому рупористу» Губареву едва исполнилось тогда 18 лет, в замполитруки он попал, будучи даже не членом партии, а всего лишь комсомольцем. Да и никакой медалью в те дни никто не думал его награждать. В тяжёлых боях за Сталинград наши части из последних сил бились с сильным и отлично вооружённым врагом.

155-м гвардейским стрелковым полком, где служил Губарев, командовал Гавриил Григорьевич Пантюхов, уроженец Брянщины, кадровый военный, за Сталинград награждённый орденами Красного Знамени и Суворова III степени. Комиссар полка, полный тёзка Чапаева, Василий Иванович Ерёмин (пограничник, родом из-под Пензы) был отважным бойцом. Ровно через месяц после начала Великой Отечественной войны получил первый орден - Красной Звезды. В представлении к ордену Красного Знамени (ноябрь 1942 г.) подчёркивалось: «Всегда находился на самых опасных и трудных участках боя. Будучи ранен в бою, не ушёл с поля боя, продолжал руководить боем». Слово «бой» в двух строках полковой машинописи присутствует четырежды. Но поднимется ли у кого рука править эти два простых и понятных предложения?

И вот последние дни января 1943 года. В 1-м батальоне полка осталось 19 человек, 2-го и 3-го батальонов как таковых уже не было. Во взводе разведки - 11-12 человек, да ещё взвод автоматчиков… За нейтральной полосой трёхэтажное здание, превращённое фашистами в крепость. Окружено баррикадами, всюду мины-растяжки, пустые консервные банки и листы кровельного железа - за каждым шорохом следует пальба.

Губарев, по ночам предлагавший немцам сдаться, решил пойти в открытую, днём. Поделился замыслом с начальником разведки Ященко, с ним вместе пошли к командиру полка и комиссару. 35-летний Пантюхов спросил: «Сынок, а ты не боишься смерти?» Губарев сказал, что готов идти.

Морозный солнечный полдень. Молодой солдат в белом маскхалате поднялся из траншеи, положил автомат на бруствер, в полный рост шагнул вперёд. Тишина, только справа максим стал постреливать трассирующими пулями, как бы преграждая «перебежчику» путь к немцам. Губарев чуть повернулся к пулемётчикам, погрозил кулаком. Очередь смолкла.

Шагнул сквозь стену в пробитый взрывом пролом. После солнца глаза ничего не видели. На ощупь отыскал дверь и потянул за ручку. В комнате оказались два немца-пулемётчика. Ничего другого им не пришло в голову, кроме приветствия с ухмылкой: «Гутен таг, рус!» Губарев спросил, где ему найти офицера. Те ответили: в подвале. Но тут со второго этажа влетел другой немец и замахнулся штыком. Губарев успел выхватить из-под маскхалата лимонку и вырвал кольцо. Все замерли. В комнату вошёл офицер и, мгновенно поняв, в чём дело, дал сильного пинка солдату со штыком. А парламентёра под руку повёл куда-то и вежливо попросил: «Выбрось гранату…» Лимонка улетела через проём в воронку, раздался взрыв, который, наверное, больно ударил по нервам Пантюхова: погиб мальчишка!

Губарева привели в штаб. Командиром оказался немец с сильным берлинским акцентом. Губарев от волнения с трудом понимал его, тогда на помощь пришёл полковой врач - на вид «истинный ариец», отлично знавший русский язык. Губарев упрямо повторял, что командование Красной Армии гарантирует сдавшимся жизнь. Кто-то из офицеров сомневался. Губарев уверенно ответил: «Вы потом сами в этом убедитесь!» В конце концов полковник вызвал вестовых и передал последний приказ во все подразделения: общий сбор, строиться в колонну по четыре.

Долго строились, а потом штабисты доложили: в наличии в строю 880 солдат и офицеров. Оторвали от парашюта кусок белого шёлка, прикрепили к древку и пошли навстречу Красной Армии. Командир полка посадил Губарева с собой в сани, запряжённые лошадью. Там же были полковничьи пожитки и аккордеон. Повозка замыкала колонну…

Последний торжественный марш этих солдат вермахта по истерзанной русской земле. Назавтра Совинформбюро сообщит стране и миру о том, что в полном составе сдался 534-й пехотный полк, тот самый, что летом 1942 года первым вошёл в окрестности Сталинграда и столько дней и ночей насмерть бился за этот город на Волге…

Красноармейцы подхватили Губарева и принялись подбрасывать. Ликующий Пантюхов прикрикивал: «Осторожнее! Моего героя не уроните, не убейте». Немцев угощали махоркой, пленный полковник играл на аккордеоне. Он оказался неплохим водителем и целый месяц потом возил Пантюхова на трофейной машине. Оба комполка даже поселились вместе, пока не последовал приказ бдительного начальства - отправить в лагерь.

Но это всё будет позже. А пока о сдаче в плен полка доложили командарму В.И. Чуйкову, тот приказал представить Губарева к самой высокой награде. Был составлен наградной лист на орден Ленина: «В боях по уничтожению окружённой сталинградской группировки противника проявил себя смелым и отважным разведчиком. В бою за населённый пункт и станцию Гумрак 24 января 1943 года, выполняя задание по разведке, уничтожил шесть фашистских солдат и двух взял в плен. Работая рупористом по разложению войск противника, выдвигаясь за передний край нашей обороны, провёл более 80 рупоропередач на немецком и румынском языках… После умело проведённых тов. Губаревым переговоров 450 солдат и офицеров противника сдались в плен».

Наградной лист (цифру пленённых фашистов в нём для скромности почти уполовинили, а дату подвига перенесли на шесть дней позже) долго, целых два месяца, странствовал по высоким штабам, и награда не то, что не искала героя, но и её самой ещё не было. А дивизию уже перебросили под Белгород, и по пути на остановках воинских эшелонов собирались многолюдные митинги в честь победителей - защитников Сталинграда. В воронежской Анне, в орловском Ельце на центральной площади Губарева чествовали как героя, забрасывали подарками…

Потом были бои на Белгородчине, здесь Губарев получил второе ранение. Незадолго до освобождения Белгорода ему вручили орден Красного Знамени. За Сталинград. Такой же орден, как в романе и фильме «Горячий снег». «Всё, что могу», - повторял тогда комдив, вручая алые наградные коробочки уцелевшим бойцам. Что ж, в приказе по 21-й армии это, действительно, была самая высокая награда.

С какой радостью встречали жители Белгорода освободителей! Обнимали, целовали, плакали… Дивизию после победных боёв отвели в тыл, а Губарева, как орденоносца и недавно вступившего в коммунистическую партию младшего лейтенанта, отправили в Москву в Военный институт иностранных языков. За 11 месяцев учёбы освоил пятилетнюю программу. В июле 1944 года он получил назначение в 3-ю гвардейскую дивизию 2-й гвардейской армии 3-го Белорусского фронта. В представлении Губарева к награждению орденом Красной Звезды отмечалось: «В боях за Восточную Пруссию проявил мужество и отвагу. 7.2.1945 года по заданию командира дивизии тов. Губарев, действуя в составе разведгруппы в районе Штитенен, захватил в плен четырёх немецких солдат. 16.2.1945 года в районе Розинтен тов. Губарев действовал во главе разведгруппы, которая захватила в плен пять немецких солдат и станковый пулемёт, уничтожила 11 немцев. 20.2.1945 года в районе Швенцетье лейтенант Губарев, действуя в составе разведгруппы, лично уничтожил двух гитлеровских солдат и в составе разведгруппы захватил унтер-офицера».

Губарев был военным переводчиком в Карлсхорсте, Потсдаме. Служил адъютантом маршала бронетанковых войск Семёна Богданова. Потом военная судьба забросила Валентина Губарева в Орёл - служил на Монастырке переводчиком в лагере для военнопленных, они строили шоссе Орёл - Курск. Казалось бы, надо было ненавидеть этих вчерашних солдат и офицеров, принёсших столько горя советским людям. Но Губарев не горячился поднимать карающий меч, иной раз говорил: «Не всякий немец старался убить, многие защищали русских».

Работая в разных должностях в Орле, Губарев часто бывал в командировках, уже в 1980-е годы навещал в Москве командира и комиссара полка, с которыми воевал в Сталинграде. Постаревшие, одолеваемые фронтовыми ранами, они с радостью встречали бывшего замполитрука.

Самый трудный, самый рискованный день в военной судьбе Валентина Губарева - последний день в боях за Сталинград - остался и самым ярким в памяти фронтовика. Одолеть врага удалось в итоге не оружием, не числом бойцов. Юный солдат победил словом, святой уверенностью в правоте своего дела. Победил по-суворовски просто и смело.