Не щадили никого…
Никаких документальных свидетельств расстрела молодых болховчан не обнаружено. Но старожилы, кто знал или слышал об этом, утверждали, что всё было именно так. Кто-то даже называл, что в той колонне было не менее ста человек, но конкретных имён и фамилий никто, как ни старался, вспомнить не мог.
Два года немецкой оккупации и четыре года войны отправили в неизвестность много страшных историй, не пощадив свидетелей и очевидцев тех ужасных событий.
Но память народная цепко держит и не даёт усомниться хотя бы в отдельных эпизодах, которые свидетельствуют о великой трагедии, что пришлось пережить советским людям, и о звериной сущности немецких варваров, поставивших своей целью полное порабощение и уничтожение всех, кого они считали недостойными земного бытия.
Я сам родом из болховских мест. Мой отец прошёл всю войну, был четырежды ранен. Мама с тремя детьми на руках пережила немецкую оккупацию, чудом осталась жива, когда в июле 1943 года на подступах к Болхову, стоящему на холмах, невероятно укреплённому врагом и подготовленному к длительной обороне, разгорелись кровопролитные бои.
Мама, старший брат и те мои земляки, кому повезло остаться в живых в той огненной круговерти, иногда делились воспоминаниями об ужасах войны. Как бесчинствовали и люто ненавидели даже малых детей пришедшие в нашу деревню Щигры, в село Струково злобные рыжие финны. Как однажды один такой финский вояка просто так, от нечего делать схватил на дороге деревенского пацана Афоню и швырнул его, словно кусок бревна, в поросячью лужу, едва не оторвав ребёнку руку. Как враги дразнили ребятишек конфетами и жутко хохотали над голодными, одетыми в лохмотья малышами, а потом угоняли их в рабство в Германию, а кого-то в специальные лагеря смертников.
А ещё много было разговоров про уникальный сосновый лес, который покрывал весь косогор на правом берегу реки Орс, и как захватчики планомерно и безжалостно уничтожали вековые деревья.
Об этом лесном массиве и людях, кто пытается этот лес возродить, а также о тех, кто пережил войну, - наш рассказ.
Рассказ бабы Вали
Валентине Захаровне Денисовой в ноябре 2023 года исполнилось 90 лет. Всю свою жизнь она прожила здесь, в посёлке 1-й Щигровском - в народе его до сих пор называют Барским (до революции здесь была усадьба богатого помещика). После семилетки Валя Денисова окончила педучилище, потом три курса истфака Курского пединститута. Работала учителем в Струковской восьмилетней школе, а затем почти 40 лет - в сельской библиотеке.
К моменту прихода в деревню немцев Вале исполнилось восемь лет.
- Фашисты пришли к нам 10 октября 1941 года, - вспоминает Валентина Захаровна. - Мы увидели, как на улице появились мотоциклисты. Немцы были в чёрной одежде, с оружием, громко гоготали и вели себя по-хозяйски. Сразу пошли по дворам - ловили кур, гусей, вытаскивали из закут поросят, тут же их забивали, разжигали костры и готовили себе еду.
У Денисовых была худосочная корова, молока давала немного. Фашисты её не взяли, зато увели со двора двух овец и быка.
Немцы, отвечавшие за размещение солдат, заходили в хаты и выгоняли людей на улицу. Отбирали хлеб и все имевшиеся в доме продукты.
Людям есть было нечего. Голодали, перебивались картошкой. Собирали овсяные зёрна, которые оставались на земле после того, как немцы покормят своих лошадей. Промывали зёрна водой, плющили в ступе, варили кисель. Летом ели головки клевера, дикий лук, щавель, что-то выращивали на грядках...
Такая жизнь продолжалась бесконечных 20 месяцев. А 21 июля 1943 года немцы стали всех жителей прикладами выгонять из домов, сараев, землянок - где кто-то обитал. Собрали изо всех окрестных деревень в одну колонну и ближе к ночи погнали по дороге. Обоз был длинный, несколько километров. Люди, чтобы не умереть с голоду, выкапывали ещё не созревшую картошку на брошенных огородах, а вечером пекли её на костре - вкус и запах Валентина Захаровна помнит до сих пор…
- Нам, голодным, еле передвигавшим ноги, - признаётся она, - эта наполовину сгоревшая картошка казалась тогда самой вкусной едой!
Где-то в стороне слышались раскаты взрывов, шли бои - наши части наступали на Болхов.
В один из дней ночевали в овраге у какой-то деревни, а утром услышали голоса: «Люди, вставайте! Немцы отсюда удрали». Это были наши разведчики, которые нашли и освободили тех, кого оккупанты, отступая, использовали в качестве живого щита.
Валя Денисова, конечно, не знала, что 24 июля 1943 года началась операция по освобождению Болхова. На высоком берегу реки Орс, начиная от деревни Войново и далее - через Красный Пахарь, посёлок Бессоновский, деревни Дулебина, Струково и Щигры, вплоть до самого Болхова, немцы устроили мощную оборонительную линию примерно 15 километров длиной. Для укрепления окопов оккупанты рубили деревья в сосновом лесу.
Наступавшие из района деревни Лучки части нашей армии были как на ладони. Взять двойную линию хорошо укреплённых немецких окопов было сложной задачей. Здесь погибло много советских бойцов…
Три дня продолжались ожесточённые бои. В сражении участвовали легендарные «катюши», утюжившие немецкую линию обороны. И враг не выдержал, отступил.
Валентина Захаровна хорошо помнит тот красивый сосновый лес.
- Деревья в этом лесу были большие, высокие, - вспоминает она. - Мы туда до войны ходили грибы собирать, играли на опушке.
Когда пришли немцы, лес сразу стали пилить. Заставляли это делать стариков и женщин. Брёвна куда-то увозили, чтобы делать мосты, блиндажи. А после войны леса в этом месте и вовсе не стало: люди из окрестных деревень использовали оставшиеся деревья для постройки домов, которые сгорели в ходе боёв. Потом тракторами выкорчевали пни, разровняли косогор. Сосновый лес остался лишь в воспоминаниях местных жителей…
Живая память
Восстановить лес посчитал делом чести местный житель Виктор Мазин.
Предложения к местным властям помочь в этом деле остались без ответа. И тогда Виктор Александрович решил сделать всё сам.
- Прежде всего вместе с жителем нашего посёлка Александром Царёвым и некоторыми другими людьми, - рассказывает Мазин, - мы заложили аллею Памяти в честь тех ребят, которые были расстреляны с немецких самолётов в 1943 году, и всех наших земляков, не вернувшихся с войны. Посадили более ста молоденьких сосен, а потом приступили к посадкам деревьев уже на месте исчезнувшего леса.
Вот уже полтора десятилетия весной и осенью этот неравнодушный человек шаг за шагом воплощает свою идею. Когда приходит время, он и его неизменный помощник Александр Царёв ездят за молодыми саженцами, выбирают место, готовят лунки... Сколько деревьев уже посажено - трудно сказать, поскольку не все приживаются, но в общей сложности никак не менее пятисот. Часть оврагов и прибрежного косогора уже покрыта подрастающей лесной порослью. Пройдёт ещё какое-то время, и - дай бог! - зашумит, как когда-то давно, над речушкой Орс красивый и ладный сосновый лес.
Несколько раз в разговоре Виктор назвал его «мамин лес». Я спросил, почему.
- Мама рассказывала, что в детстве они с подругами часто бегали сюда, отдыхали, играли в незатейливые игры. Любили его. И мама всегда очень жалела, что этого доброго леса больше не существует.
