Как это было: 26 лет назад в Москве произошла попытка государственного переворота

Отстранить от власти действовавшего Президента СССР Михаила Горбачёва, которого они считали виновником всех происходящих в стране негативных процессов, не удалось. Также не сумели путчисты спасти от развала катившуюся в пропасть страну. Неуклюжая попытка остановить этот процесс добавила ему ускорение и послужила детонатором окончательного распада СССР. После путча многократно ускорились центробежные силы, которые вылились в итоге в парад суверенитетов союзных республик. В некоторых из них - в Прибалтике, в Закавказье - уже пылали очаги вооружённых конфликтов. До окончательной гибели великой державы под названием Советский Союз оставались считанные месяцы.

Сейчас, когда прошло уже больше четверти века, о событиях августа 1991 года вспоминают всё реже. Между тем ответов на многие ключевые вопросы так до сих пор и нет. Кто был инициатором путча? Какова была в этих событиях истинная роль Горбачёва, Лукьянова? Чего испугались путчисты, так и не рискнувшие отдать приказ на применение силы и штурм Дома правительства?

Мы попросили поделиться своими воспоминаниями о событиях тех дней, о том, что происходило в Москве 19-21 августа, в самый ключевой момент противостояния, известного журналиста и писателя народного депутата Верховного Совета СССР от Орловской области Владимира Самарина.

- Владимир Иванович, скажите, лично для вас ГКЧП стал такой же неожиданностью, как и для всех граждан страны, или чего-то подобного, учитывая общую тогдашнюю обстановку, всё-таки ждали?

- Разумеется, это всё готовилось тайно, узкой кучкой людей, на самом верху. И, я бы сказал, готовилось и было сделано, уж простите за эти сравнения, и тупо, и глупо. Я до сих пор не могу ответить себе на этот вопрос: чего хотели? Какие цели, какие задачи ставили эти взрослые люди, создавшие ГКЧП? Установить в стране диктатуру? Отстранить Горбачёва? Убрать с политической арены Ельцина, набравшего к тому моменту немалую популярность в народе? Или всё-таки спасти Советский Союз, который катился к развалу? Если представить эти цели в качестве основных, то ни одна из них достигнута не была.

- В тот момент, 19 августа, когда в стране было объявлено чрезвычайное положение, а вся власть перешла членам этого самовольно назначенного комитета, вы были в Орле или в Москве?

- Я находился в Москве в своей служебной квартире в Крылатском. В гости ко мне приехали жена и младшая дочка. Первым рано утром мне позвонил зам военного атташе посольства КНР в Советском Союзе Ван Хайюнь, с которым мы были в хороших отношениях. «Вы уже в курсе, что происходит? - спросил он. - В Москву введены войска. Президент Горбачёв временно отстранён от исполнения государственных обязанностей».

Конечно, первой моей реакцией было недоумение и шок. «Они что, придурки?! - воскликнул тогда в сердцах, имея в виду членов ГКЧП Янаева, Павлова, Крючкова, Язова, Пуго, Страдубцева и иже с ними. Это же кровь, война».

Звоню Анатолию Лукьянову, который был председателем Верховного Совета СССР. Его секретарь говорит, что Анатолий Иванович очень занят - «лучше приезжайте сюда». Еду в Кремль. На всех улицах и переулках вблизи Кремля военная техника - танки, БМП. Москвичи, простые люди вступили в разговоры с офицерами и солдатами. Стычек и конфликтов не замечаю.

В кабинете Лукьянова - полно людей, представителей автономных республик, краёв и областей. Все о чём-то спрашивают, пытаются понять, что происходит. Смысл ответов Лукьянова сводится к одному: беспокоиться нечего, всем автономиям, независимо от их статуса - округ, край или область, - в будущем союзном договоре будут обеспечены равные права на уровне союзных республик. Абхазия, Эвенкия, Бурятия, Ямало-Ненецкий, Ханты-Мансийский округа и так далее - все станут союзными республиками и подписи их представителей будут стоять под новым союзным договором. Лукьянов был на удивление спокоен и всем своим видом показывал: ничего чрезвычайного не происходит. Когда ему стали задавать более конкретные вопросы, связанные с экономикой, финансами и т.д., Лукьянов ответил: «Об этом лучше поговорить с Павловым, председателем союзного правительства». Он куда-то позвонил - и вскоре все люди из его кабинета ушли.

Увидев меня, Лукьянов подошёл и спросил: «Ну что, Владимир Иванович, боитесь?» Меня, честно скажу, его вопрос удивил. Спрашиваю: то, что вы говорили здесь представителям национальных образований - уже решено? Кем, когда? И что вообще происходит?

Анатолий Иванович ушёл от прямого ответа. «Я могу рисовать многое, - мягко ответил он. - Это моё видение. Но я же не вхожу в ГКЧП. Вот что. Успокойся, поезжай домой, отдыхай. 26-го соберём Верховный Совет и всё расставим по местам. Всё будет хорошо».

«Не уверен, - отвечаю ему, - что всё хорошо. Что хорошего, когда танки на улицах, армия в городе».

«Но мы же ничего не отменяем. Никакой стрельбы на улицах нет», - возражает он.

«Как это не отменяете? Ни один телеканал не работает, там «Лебединое озеро» крутят».

«Это не я, - говорит Лукьянов. - А танки, думаю, так, на всякий случай».

Потом, анализируя и сопоставляя все обстоятельства, факты и свои наблюдения, я пришёл к выводу, что Лукьянов был в курсе готовившегося госпереворота и, может быть, даже состоял серым кардиналом ГКЧП.

- Но ведь, действительно, всё шло к штурму «оплота демократов». Почему же он не состоялся? Гэкачеписты испугались?

- Возможно, я не могу это утверждать. На Манежной я вышел из машины, подошёл к толпе людей, которые разговаривали с солдатами. Увидев на лацкане пиджака депутатский значок, несколько человек кинулись ко мне, стали спрашивать, кто это всё устроил? Зачем? Почему армия в городе? Кто приказал? Пытаюсь успокоить, что команды стрелять не будет, они (т.е. ГКЧП. - Прим. авт.) не посмеют отдать такой приказ. А военные здесь для того, чтобы не было беспорядков.

Заехал на служебную квартиру, чтобы успокоить жену и дочь. Жена Валентина одного меня ни в какую отпускать не хотела. Берём такси, едем к Белому дому. Здесь уже тысячи людей. Перевернули троллейбус, ломают заборы, лавки, строят баррикады. Пытаюсь с кем-то заговорить, объяснить, что никакого штурма не будет. Какой-то человек, увидев меня, кричит в толпу: да не слушайте вы этих депутатов. Послушайте лучше «Эхо Москвы». Там сообщают: перекрыто всё - аэропорты, вокзалы, заблокированы все автострады. Готовится штурм.

На входе в Белый дом раздают противогазы, зачем - непонятно. Нам с женой дали один на двоих и резиновую маску. Внутри, в коридорах, на лестницах, у окон - везде люди с оружием. Много журналистов, в основном - девчонки.

В одном из кабинетов начальник Российского КГБ генерал Иваненко сообщает: только что в аэропорту Чкаловский приземлилось 30 бортов с военными. Ещё 40 - где-то в другом месте. Иваненко пытается связаться с Крючковым (председатель КГБ СССР, член ГКЧП. - Прим. авт.). Тот не берёт трубку. Иваненко звонит министру обороны Язову. На том конце провода отвечают.

- Вы понимаете, что нарушили Конституцию, Основной закон страны? - громко говорит Иваненко. - Как вы могли ввести в Москву штурмовые бригады?! Это же война с народом.

В конце концов Язов дал команду вывести с улиц столицы танки.

К вечеру напряжение нарастает. Все твердят о неминуемом штурме. Бурбулис неуверенным голосом сообщает, что штурм, вероятнее всего, начнётся в два часа ночи.

Кто-то спрашивает, где Ельцин? Генерал Кобец, начальник его охраны, присутствующий здесь, говорит, что Борис Николаевич под надёжной охраной и что его охрана будет стоять до последнего.

Обращаюсь к военным: у Белого дома очень много гражданских, безоружных людей. Если начнётся штурм - жертв будет невероятное количество. Есть смысл отодвинуть людей от здания, дать им возможность в случае открытия огня уйти.

Среди защитников много ребят-афганцев, студентов, людей в возрасте, женщин. Уходить, несмотря на призывы, никто не хочет.

Ночью смотрим на речку. Там в полной темноте движется корабль, виден только его силуэт. «Ну всё, - подумал, наверное, не я один. - Десант. Сейчас начнётся».

И вдруг на корабле вспыхивают огни, и по громкой связи звучит: «Да здравствует свободная Россия!» К Белому дому пришла подмога. На душе отлегло. Слава Богу, штурма не будет.

Ночью поспать, конечно, не удалось. На другой день встречаю Явлинского. Он сообщает: «Владимир Иванович, вот вышла газета. Читайте. Всё это устроил Горбачёв, а сам спрятался в Форосе».

Что было потом - знают все. Была гибель молодых ребят. Ельцин на танке. Освобождение Горбачёва из «заблокированного Фороса». Триумф Ельцина и арест гэкачепистов.

А в конце декабря 1991 года теперь уже сам Ельцин вместе с Кравчуком и Шушкевичем совершили в Беловежской Пуще ещё один тайный и противозаконный акт, подписав приговор Советскому Союзу.