Хранители памяти: Любители старины из Дмитровского района продолжают пополнять свой частный музей новыми экспонатами

Несколько лет назад Булычёвы удивили селян: на их земельном участке начали появляться строения уже давно забытой эпохи: колодец-журавль, домик-мазанка, русская печка и даже настоящая ветряная мельница! А рядом в небольшом домике разместился целый этнографический музей, в котором хранятся самые разнообразные экспонаты.

Не раз я слышал об этих людях, да и читал в местной прессе о необычном увлечении супружеской пары. Только вот хотелось всё своими глазами увидеть, тем более что за последнее время коллекция частного музея явно пополнилась. Когда я оказался в командировке в Дмитровском районе, то свой шанс не упустил.

- Здравствуйте, проходите, - встречает меня Сергей. - Супруга сейчас подойдёт.

Хозяин приглашает меня на территорию участка через большие деревянные ворота. Первое, что сразу бросилось в глаза, конечно, мельница - настоящая рабочая ветряная мельница метров десять высотой.

- Достаточно соединить вертикальный и горизонтальный валы и, пожалуйста, хоть сейчас муку мели, - с улыбкой говорит Сергей. - Хотя, если честно, строить не хотел, это жена настояла, любительница старины. Сначала попросила дом-музей построить, а затем, говорит, мельницу хочу. Как ни отбивался, пришлось всё-таки построить.

Желание у супруги было такое сильное, что на постройку дома-музея пришлось взять кредит. Булычёвы переехали в Долбёнкино в 1996 году из Железногорска Курской области, что буквально в пяти километрах от села. Занимались всю жизнь фермерством: овцы, козы, огород, а сейчас и птица разная, в том числе и фазаны. Что вырастят, продадут, на то и живут. Тяга к старине у Нины Александровны была всегда. Выросла она в деревне в Брянской области, а её родной дед имел собственную ветряную мельницу. Оттуда и пошла её любовь ко всяким древностям.

Когда дело дошло до строительства мельницы, вновь пришлось брать ссуду. Пока Сергей скрепя сердце завозил материалы, заливал с мужиками фундамент, а также раздумывал конусной или трапециевидной формы сделать мельницу, его скепсис потихоньку сменялся живым интересом и ощущением чего-то важного, нужного, чего-то, что нельзя измерить, деньгами.

- А вы знаете, что если лопасти мельницы находятся вот в таком положении (указывает Булычёв на мельницу), то раньше все понимали: у человека выходной, а если вот эта лопасть не доходит до самого верха, то человек на подъёме - всё у него хорошо, а бывает расположение лопастей, когда траур у хозяина, - объясняет мне Сергей.

Порядка двух лет в основном собственными силами строил Сергей мельницу. Войдя внутрь, я понял: она действительно рабочая. Все механизмы на месте, редуктор, тяжёлые жернова, всё как положено. Более того, это вполне жилое помещение с водопроводом и электроэнергией. На первом этаже стол, стулья, сундук, на втором и вовсе ночевать можно: кроватка, детская люлька. В планах Сергея провести здесь отопление, и тогда хоть круглогодично живи.

- Здесь у нас иногда даже свадьбы гуляют, - говорит подоспевшая Нина Булычёва.

Пройдя по территории участка, понимаешь, почему молодожёны выбирают это место. Здесь и беседка, где можно посидеть, качели, рядом вольер с фазанами, русская печка, дом-мазанка - всё дышит стариной. Хозяева приглашают меня в дом-музей, который буквально забит самыми разными экспонатами. Перечислять их можно долго: старые иконы, ткацкий станок и множество разнообразной крестьянской одежды, рушники и лапти, самовары и патефоны, радиоприёмники и фотоаппараты, отдельный угол с военными экспонатами, чего здесь только нет. Впрочем, самое главное и интересное - это история, которую здесь имеет почти каждая вещь.

- Вот видите, диван большой стоит, - говорит Сергей. - В Курской области во время войны стояли партизаны. Местные жители делились с ними едой и мебелью тоже. Этот диван стоял у них в землянке, а когда немцев выбили и партизаны ушли, диван остался там. Хозяйка, которая отдала его партизанам, нашла свою мебель и с верёвкой через плечо тащила этот здоровенный диван пять километров до дома. А сейчас он у нас.

- А вот в углу, видите, иконы, рушники - это я всё привезла из своей деревни, что в Брянской области, - делится Нина. - Когда коммунисты громили церкви, местные жители старались спасти святыни, вот и иконы, рушники, кстати, все тканые, достались моей семье. И книги церковные дореволюционные тоже с моей малой родины - это личная память.

- Это башлык (суконный тёплый головной убор. - Прим. авт.), - рассказывает Сергей. - Его хозяин служил в царской армии, воевал в Австрии во время Первой мировой войны. Когда он уходил на фронт, у него оставалась беременная жена, которой он сказал, что если родится мальчик, передать башлык ему. Но родилась девочка, которую в этот башлык укутывали. У неё затем родилась тоже девочка, а уже от неё мы и получили этот головной убор. После 1917 года царскую армию расформировали, уничтожали всё, что с ней связано. Тем, у кого обнаружили бы вещи, напоминающие о царской армии, могло не поздоровиться, а бабушка этот башлык всегда хранила в сундуке. Не побоялась же!

…Около часа я рассматривал все эти вещи из прошлого, каждая из которых имела свою удивительную историю. Ткацкий станок, которому более 150 лет. Отдали его Булычёвым в состоянии, мягко говоря, неважном. Станину пришлось делать новую, вымеряли каждую деталь. Специально из деревни трёх бабушек привезли, которые помогали навивать - наматывать на вал нити.

Слушаешь и удивляешься, как трепетно эти люди относятся к своему прошлому, к своей памяти. И не важно для них, что очередной кредит брать приходится, не важно, что почти всё свободное время, которого не так много, отдают любимому важному, доброму делу. Кто мы без прошлого?

- Мы обязательно всё это сохраним, передадим нашим детям, и они будут хранить, это же наша память, наша история, - в один голос говорят мне супруги Булычёвы, провожая в дорогу.